В Петербурге начал свою работу VII Международный культурный форум. Одним из первых его событий стала дискуссия «Международные события как драйвер развития городов и регионов». Накануне arch:speech встретился с Владимиром Плоткиным, который принимал в ней участие.

Высотка, которую начали строить в Зарядье после войны, как и остальные «семь сестер», имела динамичную форму. Они все устремлены вперед и вверх. Такая композиция — сигнал победы, демонстрация силы. В случае с парком посыл иной: мы открыты и толерантны, рядом с Кремлем, рядом с нашими сакральными местами, есть спокойная и радостная среда, где можно валяться на траве и совсем не обязательно ходить маршем.

Наш концертный зал вписан в рельеф парка, под его стеклянной корой то же самое общественное пространство с зеленью. Фасады, обращенные в сторону города, прозрачны. Более того, мы предусмотрели возможность входа в фойе с верхнего уровня, чтобы можно было просто спуститься и пройти на второй этаж без рамок и металлоискателей, как и в парк. Мы понимали, когда проектировали, что такие времена наступят не сразу, но все равно такую возможность предусмотрели.

Доступ в Государственный Кремлевский дворец, который находится по соседству, ограничен и контролируется очень строго. Но я не могу сказать, что наш концертный зал — это антитеза Дворцу съездов, ведь там была совершенно иная задача. Архитекторы с ней справились очень недурно и смело, поставили внутри Кремля такой объект. Для своего времени он, кстати, тоже был достаточно открытым.

Что делать со стадионами, которые остались после Чемпионата мира? Хороший вопрос, особенно мне, архитектору (смеется).

В Ганновере на ЭКСПО-2000 павильон, который спроектировал Шигеру Бан, с самого начала был заявлен как одноразовое строение из материала, который легко утилизируется. В какой-то степени это послужило отработкой концепции устойчивой архитектуры, которая потом стала чрезвычайно популярной. Все зависит от амбиций.

Все стадионы, построенные к Чемпионату мира — 2018, которые я видел, очень хорошие. Для региональных городов они стали своего рода камертонами: задают тональность местной архитектурной общественности и подготавливают людей к тому, что можно воспринимать смелые и большие архитектурные формы.

Стадион в Петербурге так долго проектировали и так долго строили. Удивительно, что из всех одиннадцати он внешне получился самым, простите, отстойным.

Когда мы говорим о сборно-разборных конструкциях, то представляем себе какие-то полукосмические технологии. На самом деле на той же Поклонной горе время от времени проводят многотысячные спортивные мероприятия: за неделю там сооружают колоссальные трибуны из сборно-разборных элементов. Одна трибуна вмещает пять тысяч человек. Десять таких трибун и поле — вот стадион на пятьдесят тысяч зрителей. Соревнование закончилось, трибуны разобрали. На поле можно тренироваться, а на остальном участке делать, что угодно.

Крупные международные события — это ведь не только спорт или ЭКСПО, это еще политические саммиты и форумы. Ни одна Олимпиада не задала таких масштабов строительства, как саммит АТЭС во Владивостоке. Событие прошло, а наследие осталось: построили гигантский университет на острове Русский, два моста, один из которых вообще гениальный. Он решил транспортные проблемы, связал две части города и стал иконическим для Владивостока. Я не знаю, что до него было символом? Сопки, наверно.

Мы проектировали Олимпийский университет в Сочи как дополнительную площадку для проведения Игр и вуз для подготовки спортивных менеджеров высшего звена, но это только часть комплекса. Там еще большой конференц-зал и три гостиницы разного уровня комфорта — город получил то, что ему было нужно. Кстати, это единственное сооружение, связанное с Олимпиадой, которое появилось в непосредственно в самом Сочи.

Все, что связано со строительством в рамках крупных международных событий, нужно очень тщательно и заблаговременно изучать. Как минимум, за десять — двенадцать лет до того, как страна подает заявку на участие.

Может, мы и доживем до того времени, когда проектирующих архитекторов будут привлекать на самой ранней стадии, на этапе формулирования задач.