Соорганизатор Лондонского фестиваля Архитектуры, член стратегической комиссии при мэре Лондона по вопросам культуры, а также жюри престижных международных премий RIBA Architecture Awards и D&AD Awards Вики Ричардсон беседует с нашим порталом о Венецианской биеннале и промоушене архитекторов. Интервью состоялось в рамках Московского урбанистического форума.

— В этом году Россия выступает на Венецианской биеннале с проектом V.D.N.H. URBAN PHENOMENON. Что вы думаете о концепции? Как следует поступать с архитектурным наследием, когда идеология уходит в прошлое?

— Я думаю, что, когда мы смотрим на архитектурное наследие города, мы должны постараться отделить наши политические, идеологические и философские убеждения от самого здания, места или города, постараться посмотреть на него в контексте человеческого творчества, архитектуры. Мы должны рассматривать постройки с той лишь точки зрения, хорошее ли это архитектурное произведение, хорошо ли оно построено и хороший ли это пример архитектуры определённой эпохи, мы должны смотреть на него безотносительно политических идеалов.

Есть много прекрасных произведений архитектуры, которые были построены во времена диктаторских режимов или господства определённой идеологии, и в итоге эти здания существуют дольше, чем те идеологии, которые они символизируют. Давайте возьмём здание, которое всегда приводят в пример — Каза-дель-Фашио в итальянском Комо, построенное Джузеппе Терраньи. Всем студентам, изучающим архитектуру, всегда рассказывают об этом здании, потому что оно очень красивое, это замечательный пример архитектуры своего времени, оно очень прогрессивное с точки зрения архитектуры, но оно было построено, чтобы быть образом и домом фашистской партии Италии. И если вы будете рассматривать его с идеологической точки зрения, вы захотите, чтобы его снесли, что, на мой взгляд, было бы огромной утратой для человечества.

Я думаю, что мы должны рассматривать качества зданий отдельно от идеологии, которую они представляют

— Касательно темы, заданной Алехандро Аравеной, есть мнение, что наш павильон не отвечает девизу «Репортаж с фронта», и что мы поднимаем другие темы, не социальные. Что вы думаете?

— То есть вы считаете, что «Фронт» — это социальная тема? Но эта тема гораздо шире.«Репортаж с фронта» не задумывался как социальная тема. Я понимаю «Фронт» в том смысле, что там, где полемика, там, где перемены, там и результат. И я думаю, это очень интересно. Британский павильон, например, тоже не был о бедности или о развитии мира — он был о нестандартных видах жилья для каждого. Поэтому я думаю, что всё зависит от того, как вы понимаете идею понятия фронт.

— Вам понравилась выставка?

— На мой взгляд, она очень разнообразная. Но вам не показалось, что она не представляет собой единое целое? Там каждый занимается чем-то своим. Эта выставка вызвала множество споров, она очень противоречива. И я считаю, что это очень здорово, потому что, находясь там, ты всё время сталкиваешься с какими-то вызовами. Это-то и породило столько полемики в прессе и среди посетителей, все говорили о ней.

Кто-то был с чем-то не согласен, кто-то говорил, что «эти архитекторы пытаются изображать из себя социальных работников вместо того, чтобы заниматься архитектурой»

Они спрашивали: «А где же архитектура?!». Но были и другие люди, которые считали, что наконец-то архитектура занимается тем, чем и должна, что она наконец делает что-то важное, что-то полезное. Лично я считаю, что некоторые экспонаты были чем-то вроде школьного урока по географии, понимаете, чем-то вроде «мы расскажем вам об одном месте в Индии, о городе на берегах Ганга». Это было очень нравоучительно. Знаете, что я подразумеваю под «нравоучительно»? Что-то, что учит, но не оставляет пространства для воображения и новых идей.

— А какими качествами должен обладать проект и архитектор, чтобы получить признание? Вот российские архитекторы очень редко получают какие-то крупные международные премии...

— Я думаю, было бы очень здорово сделать выставку молодых российских архитекторов, которых мы наблюдаем сегодня, сделать её международной и привезти в Великобританию, организовать программу обмена с британскими архитекторами, пригласить молодых российских архитекторов в Великобританию для обсуждений и совместной работы. Это было бы здорово!

— Да, но не кажется ли вам, что между российской архитектурной школой и современной европейской большой культурный разрыв, возможно, наследие «железного занавеса»...

— Может быть, но я знаю, чем можно его заполнить. Я знаю одного архитектора из Лондона, который преподаёт в одной из архитектурных школ в Москве, и я знаю, что существует партнёрство между школами. Образование становится всё более и более международным, люди перемещаются, они могут провести несколько недель или месяцев в другой школе во время своего обучения. Но я согласна, мы в Британии немного знаем о современной российской архитектуре. И я думаю, мы должны, должны узнать больше. Я думаю, было бы здорово, если бы мы нашли больше возможностей для сотрудничества. И надо подумать, кто мог бы стать той организацией, которая будет представлять молодых архитекторов в России, что-то вроде аналога RIBA....

— А что вы думаете об эффективных инструментах контроля архитектурной деятельности? Какие из них хорошо зарекомендовали себя в международной практике?

— Я думаю, что важную роль играет руководство. В Британии был проведён ряд экспериментов: пытались повысить качество путём применения старых методов, когда работает целый комитет экспертов, архитекторов и прочих специалистов, и они проверяют планы проектов и дают свои комментарии по ним. Но, на мой взгляд, это не очень успешная практика, её опасность заключается в том, что она неизбежно приводит к одному стилю, приемлемому для всех, официальному, неоригинальному стилю.

Я думаю, что следует действовать иначе: давать образование и свободу людям строить и развивать нечто индивидуальное и оригинальное

Но что действительно принципиально важно — это руководство. Правительство и крупные застройщики, серьёзно занимающиеся архитектурой, будь то университеты или школы, жильё или правительственные здания, должны иметь действительно высокий уровень. Если у руководителей архитектурных проектов действительно есть намерение сделать всё хорошо, то всё строительство выходит на новый уровень, потому что повышается уровень культуры в архитектуре, создаётся культура качественной застройки. От архитекторов ожидается, что они сыграют ведущую роль в этом процессе, покажут, как архитектура может улучшить жизнь людей. Вот таким образом всё должно происходить.

— Вы не считаете, что архитектура как профессия — это нечто очень обособленное, закрытое? Как вывести архитектуру в поле широкой дискуссии о культуре?

— Архитектура должна быть самым отрытым из искусств, потому что архитекторы не могут делать свою работу в изоляции. Архитекторы должны реагировать на нужды общества. Но, тем не менее, я считаю архитектуру искусством, хоть и сильно отличающимся от живописи, музыки или литературы по той причине, что архитектор не может работать один, он всегда является частью команды.

Больше всего архитектор похож на дирижёра оркестра, в котором одновременно «звучат» различные эксперты и специалисты

И, конечно, у тебя всегда должна быть аудитория, архитектура без аудитории или пользователя не имеет смысла. Архитектор должен быть восприимчивым и уметь контактировать с обществом. Я думаю, если он не будет таким, то невозможно будет построить действительно сильную архитектурную культуру. Архитекторы обязаны быть открытыми.

— В Англии много организаций, занимающихся вопросами архитектуры? Я имею в виду также общественных деятелей, активистов, архитектура активно обсуждается в обществе?

— Иногда, но недостаточно. Они очень сосредоточены на деньгах: как сэкономить деньги, урезать стоимость... Они все считают, что нужны большие средства, чтобы создавать хорошую архитектуру, но я бы сказала, что для этого не нужно так уж много денег. Нужно быть открытым и не бояться рисковать.

Проблема в том, что существует стереотип, что качественная архитектура очень дорога. Я так не думаю

Нужно организовывать больше архитектурных конкурсов. У нас в Британии их очень мало. Мы очень консервативны, а новые проекты рискованны, все переживают за риски, связанные с архитектурой, архитектурными экспериментами, в частности, боятся выйти за рамки бюджета, опоздать по срокам... Мы очень консервативны, осторожны. И это действительно проблема. Но такая осторожность очень характерна для нашего общества, она касается не только архитектуры, она характерна для многих сфер нашей жизни.

— Кстати большинство зданий на нашей планете построено вообще без архитекторов...

— Но архитекторы в течение долгого времени даже не строили собственных зданий. Ситуация изменилась веке в XV, возможно, несколько раньше. Смысл заключается в том, что архитектор должен находиться как бы в стороне от строительства, архитектор не участвует в процессе постройки.

У архитектора есть общая картина, видение, а воплощением их в жизнь занимаются другие люди: строитель, инженер. Как я уже говорила, это как дирижировать оркестром

Сегодня я вижу, что технологии изменились и это более сложный процесс, но с другой стороны, компьютерные программы значительно упрощают его, обеспечивают строительство сложных конструкций и в некотором смысле дают возможность различным специалистам быть всё время на связи друг с другом. Вы знаете, что такое BIM? Это когда несколько людей могут одновременно работать с одними и теми же эскизами или чертежами и таким образом вносить вклад в общее дело.

У архитектора должна быть возможность больше посвящать себя общей идее и быть интеллектуалом со своим видением, стоять во главе всего процесса, а не его технической стороны, которой, по моему мнению, архитектор заниматься не должен.